Для кого-то исход выборов в Британии, состоявшихся в пятницу 13-го, стал пугающим превращением комедии в трагедию, для кого-то – неожиданным ответом на молитву.
Одно можно сказать наверняка. В наши дни в политике все вверх тормашками, она непредсказуема, она тревожит, производит разделения и запутывает.
Поэтому поблагодарите Бога за здравые мысли, высказанные в книге, вышедшей под названием «Является ли Бог популистом? Христианство, популизм и будущее Европы». Эти мысли помогут успокоить наши нервы, унять эмоции и очистить разум.
Норвежский христианский аналитический центр Skaperkraft порадовал нас своевременной книгой, в создании которой участвовали эксперты со всей Европы: от всемирно известных, таких как 93-летний Юрген Мольтман (Германия) и Ник Спенсер (Великобритания), до известных только в на местном уровне в Испании, Швеции и Словакии.
За последнее десятилетие на континенте заметно возросло количество ссылок на христианство в европейской политике, в основном со стороны популистских политиков. Что происходит? Как должны реагировать христианские лидеры? Что стоит за глубоко укоренившимся недовольством, требующим серьезных перемен? Что привело к ситуации, когда в треть европейских правительств (из тридцати трёх) входят популистские партии, получившие 26,8% голосов европейских избирателей в 2018 году?
Эта книга преследует цель побудить христианских лидеров, политиков и европейцев в целом к диалогам и беседам, а также подтолкнуть христианских лидеров задуматься над тем, почему церкви не удовлетворяют потребности, которые популисты, похоже, восполняют своими разговорами о христианском наследии Европы.
С выстоы птичьего полёта
Первый раздел предлагает посмотреть с высоты птичьего полета на скользкую концепцию популизма, которую редактор Сьюзан Керр называет «обоюдоострым мечом»: с одной стороны поощрение демократического участия, как в движении за гражданские права в США во главе с Мартином Лютером Кингом, а с другой – разрушение демократии, как в Венесуэле при президенте Мадуро. Люк Бретертон приводит положительные примеры раннего британского лейбористского движения и движения «Солидарность» в Польше. Но когда популизм требует отождествлять всех людей с интересами части, и тем самым исключает других, добавляет он, это становится антихристическим.
Мольтман считает, что когда националисты ставят интересы своих людей на первое место («наша страна прежде всего»), они отрицают равенство человечества, живущего на общей земле. Он говорит, что христиане должны противостоять популизму с всеобщей солидарностью, поскольку церковь является предвосхищением вселенского Царства Божьего и никогда не может ограничиваться национальной религией.
Кристель Нгнамби, который в течение 12 лет представлял Европейский евангельский альянс в Брюсселе, предлагает спросить, почему популисты потеряли доверие и авторитет в демократических институтах. Почему меньшинство европейцев, которое все больше растет, ставит под сомнение представительную демократию? Популизм обнаруживает проблему, которая требует внимания, пишет он. Нгнамби отмечает, что популисты левого или правого толка соглашаются с важностью религиозных общин для социальной сплоченности. Некоторые христиане могут быть привлечены к популистскому нарративу, в котором иудейско-христианское наследие представлено как клей, который может решить проблему неустановленной идентичности и общего чувства потерянности. Тем не менее, предупреждает Нгнамби, христианство, пропагандируемое популистами, по сути своей идентитарно, лишено веры и духовности.
Другое евангелие
Успех этого другого евангелия должен вызывать тревогу у христиан: в последние годы христианство упоминалось чаще в публичных политических дебатах, нежели в дебатах по вопросам веры. В условиях нестабильности общества христианские лидеры должны стремиться предлагать ему разумное основание, призывать к сплоченности и гражданственности, продолжает он, и показывать, как принимать отличия, в том числе представителей других этносов и религий, и жить с ними.
Ульрих Шмидель описывает, как немецкий популизм использует христианство в качестве основы для получения чувства принадлежности, а не веры, в политике изоляции, которая мешает демократическому участию. Джоэл Халлдорф понимает шведский популизм как стремление к связям, реакцию на секуляризацию общества, которая лишает людей их традиций, духовного горизонта и сплоченных сообществ. Однако христианство, сведенное к идеологии, будет противоречить ценностям основателя, заключает Халльдорф. Церкви могут предложить общение и дать чувство принадлежности, которых так жаждут и популистские движения, там, где светское государство терпит в этом вопросе поражение.
Другие главы о Словакии, Испании, Франции и Великобритании (мне бы хотелось увидеть главы о Венгрии, Польше и Италии) раскрывают многообразие движений, обусловленных разным историческим прошлым. В главе Спенсера, объясняющей, почему Великобритания не произвела сильную христианскую популистскую партию, несмотря на влияние популизма на дебаты о Brexit, делается вывод о том, что лучшим ответом на христианский популизм является интеллектуальное, богословски грамотное присутствие христиан на публичных дебатах.
В заключительной главе редактор Сьюзан Керр и директор по исследованиям Skaperkraft Øyvind Håbrekke признают, что книга не дает ответов на все вопросы, а скорее направлена на стимулирование ответных реакций. Они надеются, что ответственные лица будут осведомлены о важности решения вопросов религии в публичной сфере. И что церковные лидеры, понимая, как и почему успешно проповедуется это другое евангелие, начнут устранять причины недовольства.
Потому что, считают они, будущее Европы поставлено на карту.
До следующей недели,
