(Третья публикация из четырех, посвященных настойчивым попыткам России сфальсифицировать историю Украины).
Если Голодомор – искусственный голод 1932-33 годов – был попыткой Сталина сломать тело Украины, то его кампания против украинской культуры, веры и языка была просчитанной попыткой уничтожить ее дух.
Намеренное, систематическое стирание души народа было, пожалуй, самой коварной формой насилия со стороны советского режима. Целью было не просто завоевать Украину, а переделать ее по образу и подобию Москвы, стереть любые следы народа, чья история, верования и традиции стояли на пути советского имперского единообразия.
1920-е годы начались многообещающе. В Украине, ненадолго ставшей независимой после Первой мировой войны, началось бурное культурное возрождение – редкий момент, когда советское государство терпимо относилось к национальному самовыражению. В этот короткий период расцвели украинская литература, театр, кино, музыка и искусство. Но Сталин рассматривал этот ренессанс не как культурный расцвет, а как политическую угрозу. Независимая мысль, особенно выраженная нерусскими языками и нарративами, была неприемлема для режима, одержимого централизованным контролем.
Заглушая голос, стирая память
Репрессии последовали с жестокой быстротой. В период с 1933 по 1938 год сотни самых ярких умов Украины – поэтов, драматургов, художников и ученых – казнили, заключили в тюрьму или заставили замолчать. Этот период стал известен как «Расстрелянное возрождение». Режим преследовал не только отдельных людей, но и саму идею украинской идентичности.
Среди многочисленных жертв были сотни слепых менестрелей – кобзарей, которые получили свое название от многострунного инструмента кобза, на котором они играли, как на поставленной вертикально цитре. Кобзари хранили и передавали историческую память народа с помощью музыки и песен, кочуя из деревни в деревню, из города в город. Как и Путин, Сталин хотел навязать русскую культуру всем угнетенным этническим народам Российской империи. Но кобзари представляли собой «неисправимый националистический элемент», напоминавший народу о его истории, не соответствовавшей нарративу власти.
В декабре 1930 года был созван съезд народных певцов советской Украины, собравший в Харьковском оперном театре более 300 кобзарей. Под предлогом поездки в Москву на съезд народных певцов СССР их всех посадили в вагоны поезда, который, как оказалось, должен был довезти их до опушки леса. Там их выстроили вдоль свежевырытых траншей и расстреляли.
На их месте возникла навязанная сверху пустая советская культура: русская по языку, социалистическая по содержанию и лишенная всякой региональной или этнической самобытности. Народные традиции подавлялись, местные издания закрывались, а художественное самовыражение сводилось к пропаганде. Культурный ландшафт Украины был сглажен до серого советского однообразия.
Не менее разрушительной была атака на религиозную жизнь Украины. Сталин понимал, что вера может стать параллельным источником морального авторитета и сплоченности общества, который он не сможет контролировать. В Украине, где Украинская греко-католическая церковь (УГКЦ) и Украинская автокефальная православная церковь (УАПЦ) были глубоко вплетены в ткань национальной жизни, это было особенно опасно.
В 1946 году Сталин организовал во Львове фиктивный «синод», насильственно «сливший» УГКЦ с Русской православной церковью – этот шаг осуществлялся при поддержке спецслужб и под принуждением. Тысячи епископов, священников и мирян, оказавших сопротивление, были заключены в тюрьмы, подвергнуты пыткам или убиты. УАПЦ, которая символизировала церковную независимость Украины, была полностью уничтожена.
Церкви были разрушены или переоборудованы в музеи атеизма. Религиозное образование было запрещено. Вера стала наказуемым преступлением. Послание Сталина было ясным: верным надо быть не Богу, а партии. Крест был заменен красной звездой, а общественное благочестие – идеологическим конформизмом.
Культурная оккупация
Язык – это не просто средство общения, это вместилище памяти, идентичности, принадлежности. Таким образом, сталинское наступление на украинский язык стало еще одним фронтом в его кампании по уничтожению души нации. Школы с украинским языком обучения были закрыты, учебники переписаны или уничтожены, а украинский язык вытеснен из общественной жизни. Даже в так называемой Украинской Советской Социалистической Республике языком власти, престижа и возможностей был русский. Чтобы преуспеть, чтобы выжить, украинцам пришлось стать меньше собой.
Эта лингвистическая колонизация была незаметной, но сильной. Детей учили воспринимать родной язык как отсталый. Украинские исторические рассказы заменялись советскими мифами. Сама история была переписана, а имена украинских деятелей либо изъяты, либо превращены в региональные примечания к российскому величию.
Стирание памяти не закончилось казнями и ссылками. Сталинский режим стремился колонизировать саму память. Города переименовывали, стирая исторические упоминания и заменяя их советскими образами. Традиционные праздники были объявлены вне закона и заменены коммунистическими. Школьные учебники возвеличивали русских царей и полководцев, в то время как украинских героев очерняли или игнорировали.
Это была не просто культурная цензура – это была культурная замена. Сталин не просто хотел заставить Украину замолчать, он хотел, чтобы будущие поколения вообще никогда не услышали ее голоса.
Но даже под этим удушающим грузом душа Украины отказывалась умирать. Вера ушла в подполье. Спецслужбы не могли пресечь богослужения на лесных полянах и кухнях при свечах. Запрещенные книги и запрещенные молитвы переходили из рук в руки в форме «самиздат». Диаспора сохраняла то, что было утрачено на родине: издавала запрещенную литературу, записывала народные песни, лелеяла национальную память в эмиграции.
Несмотря на десятилетия попыток уничтожения, украинские церкви, языки и формы культурного самовыражения не только выжили, но и возродились. Соборы, которые когда-то использовались как зернохранилища, были заново освящены. Поэтов, запрещенных когда-то, теперь изучают в школах. Украинский язык снова стал языком общественной жизни, литературы и сопротивления.
Страдание и выживание
История Украины при Сталине – это не только история страданий, но и история удивительного выживания. Культурное и религиозное уничтожение, которое пытался осуществить советский режим, было жестоким, но в конечном итоге провалилось.
Сегодня, когда Украина сталкивается с очередным имперским нападением – на этот раз со стороны путинского Кремля, – мы видим, что битва за душу нации продолжается. Во время царского и советского угнетения украинские христиане часто выступали в качестве моральных свидетелей. Будь то поэты, такие как Тарас Шевченко, епископы-мученики или пасторы, заключенные в тюрьму за веру, христианские убеждения подпитывали сопротивление, основанное не на ненависти, а на правде и справедливости.
Христианская вера не дает национальной травме закостенеть в ненависти. Такие церковные лидеры, как Патриарх Святослав Шевчук (УГКЦ) и митрополит Епифаний (ОКУ), представленные на прошлой неделе на Глобальной межконфессиональной онлайн-встрече (Global Interfaith online meeting), призывают к справедливости, но также к духовному исцелению, правде и возможности примирения – хотя и не без покаяния
Война, как ни парадоксально, привела к духовному пробуждению в Украине. Посещаемость церквей выросла, Библии пользуются большим спросом, а люди ищут более глубокий смысл, часто обращаясь к религиозным общинам за поддержкой, исцелением и принадлежностью. В условиях войны, когда Россия пытается стереть украинскую идентичность, христианство помогает украинцам вспомнить, кто они – и чьи они.
Это отличает духовную позицию Украины от имперского богословия русской православной церкви (московского патриархата), освящающего войну, завоевания и превосходство России.
Украинские христиане не изолированы. Война пробудила глобальное экуменическое движение солидарности, в котором церкви Европы, Северной Америки и других стран воспринимают борьбу Украины как испытание веры, свободы и истины. Молитвенные бдения, гуманитарная помощь, богословские заявления и публичное поборничество – все это проявления солидарности, движимой верой.
На следующей неделе я расскажу о том, как мы можем проявить эту солидарность – с особым акцентом на воскресенье, 24 августа, День независимости Украины, в рамках Всемирного дня солидарности с украинским народом во всем мире.
До следующей недели,
