Представьте себе мир без любви: где сильный всегда прав, деньги превыше справедливости, безразличие нивелирует сострадание, а жестокость предлагает развлечение; мир, сформированный реальной политикой Макиавелли или нигилизмом Ницше.
Некоторые ведущие интеллектуалы опасаются, что мы движемся к такому миру, поскольку память о христианских ценностях исчезает. Такие общественные деятели, как Нил Фергюсон, Роджер Скрутон, Дуглас Мюррей, Джордан Питерсон и Том Холланд – номинальные христиане – в последние годы выражали свои опасения по поводу того, к какому обществу ведет секуляризм.
Историк Фергюсон пришел к выводу, что «нельзя основывать общество на атеизме… (который), особенно в его воинственных формах, на самом деле является очень опасной метафизической структурой для построения общества». По его словам, самые большие бедствия, с которыми мы, столкнулись, на самом деле были связаны с тоталитаризмом, и это урок 20-го века. Пандемии убили много людей в 20-м веке, но тоталитаризм убил еще больше.
Консервативный философ Скрутон, воспитывавшийся в христианской культуре и испытывавший трудности в вопросе личной веры, тем не менее, видел, что христианство во многом является сердцем западной цивилизации и что уникальная христианская концепция прощения совершенно необходима для ее выживания.
Мюррей, называющий себя «христианским атеистом» признает, что святость человеческой жизни – это иудео-христианское понятие, «которое очень легко может не пережить [исчезновения] иудео-христианской цивилизации».
Холланд, который сказал мне в «Шуманских беседах» (Schuman Talk), что хотел бы иметь веру, из своего изучения древних цивилизаций пришел к выводу, что христианство было революцией настолько совершенной, что даже его критики должны заимствовать принципы из христианства.
Дела милосердия
Голландский профессор Говерт Буйс, верующий, уже более десяти лет говорит о том же. По его словам, христианская концепция любви agapè сыграла центральную, формирующую роль в западной культуре, причем не только в частной, но и в общественной сфере. Любовь, утверждает он, была источником вдохновения и социального обновления по мере развития европейской цивилизации. Явно или неявно, наши ожидания от современных социальных институтов были основаны на концепции agapè, даже когда динамика этих институтов противоречила этой ценности.
В «Шуманских беседах» этого месяца (Schuman Talk) он упомянул о полиптихе «Семь деяний милосердия» (The seven works of mercy), созданном его однофамильцем Корнелисом Буйсом в 1504 году. Работа была написана в голландском городе Алкмаар, а сейчас висит в Рейксмузеуме в Амстердаме. На семи деревянных панелях изображены дела милосердия, о которых Иисус говорил в Евангелии от Матфея 25: накормить голодного, напоить жаждущего, одеть нагого, приютить бездомного, позаботиться о больном, посетить заключенного и седьмое, добавленное позже, – похоронить умершего. На каждой из картин присутствует фигура Иисуса (Его лицо обведено на фрагменте шестой панели «забота о больном», взятом в качестве заглавной иллюстрации для этой статьи), напоминая нам о Его словах: «Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне».
Говерт объясняет, что слово agapè было создано переводчиками Септуагинты, когда они не смогли найти эквивалентного греческого слова для древнееврейского понятия, которое коренилось в истории, истории о Божьей верности по завету, о постоянном выборе лучшего в пользу ближнего.
Революция Agapè
В Новом Завете эта концепция была выражена в частом употреблении фразы «друг друга». Это слово стало центральным понятием Нового Завета, в котором даже говорится, что «Бог есть agapé». И эта agapé была воплощена в жизни, смерти и воскресении Иисуса. Бог сделал конкретный выбор, Он выбрал людей, принял страдания, открыл новое будущее для человечества и поставил людей на ноги. Отголоски этой любви можно найти во многих культурах, пояснил Буйс, но основополагающей она является для христианской традиции.
Говерт бросает вызов доминирующему трехпериодному изложению европейской истории, которое начинается с золотого классического века, за которым следуют темные века христианства, «восстановленные» Ренессансом и Просвещением в современную секулярную эпоху.
В эти так называемые «темные века» зародилась agapè-революция, сформировавшая и повлиявшая на всевозможные институты в сердце западного общества. К ним относятся концепции добровольного объединения, гражданского общества, которые монашеские общины – сами основанные на завете, agapè-общины – основали в качестве приютов для больных, нагих, голодных, жаждущих, бездомных и странников.
Такие модели выросли в города-государства Северной Италии и Северо-Западной Европы, пространства свободы, равенства и достоинства, что впоследствии побудило Эразма Роттердамского заметить: «Что такое город, как не большой монастырь?» Монастыри, основанные на заветах, также вдохновили европейские университеты, профессиональные союзы, городские кооперативы и способствовали развитию демократии и установлению равноправия женщин.
Говерт считает, что нынешние экономические, климатические и пандемические кризисы в Европе могут пробудить нас к новой agapè-революции, когда экономика будет основана на сотрудничестве, а не на конкуренции, а сообщества будут действительно стремиться к общему благу для всех.
До следующей недели,
