Когда мой самый младший сын представил в разговоре по скайпу свою будущую жену моей 90-летней матери, первый вопрос, заданный молодой особе, был: «А что ты изучаешь, дорогая?». «Богословие», — последовал ответ. «О, как скучно!» — воскликнула мама импульсивно. Она была одной из тех, кто теории предпочитает практику и опыт.
Для многих из нас богословие — это сухие проповеди, церковные споры и разногласия, а также книги в кожаных переплетах, стоящие длинными рядами в кабинете пастора; их содержание далеко от жизни, которой живут люди с понедельника по субботу.
Некоторые из реакций моей матери на протяжении многих лет прослеживались и в моем собственном отношении. Я барахтался на поверхности богословских исследований, выхватывая там и сям основные темы и термины, и учился (и преподавал) на курсах изучения Библии. Но, желая понять, как изменить мир вокруг, я тоже отдавал предпочтение практике и опыту.
Тем не менее, готовясь к интенсивной магистерской программе этой недели по Миссионерскому Лидерству и Европейским Исследованиям, в рамках которой Центр Шумана сотрудничает с ForMission College, я осознал революцию, происходящую в теологических кругах в последние десятилетия. Наша тема — контекстуальное богословие, что подразумевает понимание христианского послания и практики в определенном местном контексте.
Подобно тому, как ранняя церковь должна была вырваться из иудаистских рамок, из которых она появилась, чтобы достичь мир за ее пределами, современная церковь должна вырваться из западных рамок, чтобы стать истинно глобальной церковью, свободной от западных модернистских предположений.
В течение примерно пяти веков протестанты считались стандартом для богословия и церковных структур. Эти предположения были экспортированы с миссиями, вместе с западными деноминационными течениями и их богословскими обоснованиями, и стали частью трансплантированных моделей христианства. Богословие как академическая дисциплина берет свое начало в Просвещении, рассматривая себя как чистое знание, выраженное в утверждениях. Деноминации и организации почувствовали необходимость составить догматические утверждения, что привело к многочисленным спорам и расколам.
Освобождение богословия
В начале 1960-х годов, когда деколонизация освободила незападных мыслителей от узкого стандартного мышления, появились альтернативные культурные и богословские перспективы. Теологии западной церкви рассматривались как продукты их собственного контекста и времени, с некоторыми предположениями и слепыми пятнами. Латиноамериканцы, такие как Орландо Костас, Рене Падилья и Сэмюэль Эскобар, были одними из первых, кто бросил вызов западным прочтениям Писания и выявил протестантские слепые пятна, особенно в вопросах справедливости, расизма, политики, экономики и организации церкви.
Растущая глобализация, как церкви, так и международной культуры, создала новых партнеров по диалогу, сломав гегемонию западного мышления. Лесли Ньюбигин и Дэвид Бош были двумя ведущими голосами с западным обучением и мировым опытом большинства, которые оспаривали западные культурные и временные предположения. Бош признал, что сдвиг парадигмы в богословском мышлении происходил благодаря тому, что большинство мировых богословов настаивали на том, что миссия, теология и контекст формируют трехсторонние отношения. Некоторые назвали этот сдвиг «освобождением богословия».
Богословие освобождения возникло из опыта несправедливого угнетения в Латинской Америке в ответ на вопрос: что библейская история может сказать о нашей конкретной ситуации несправедливости? Подобно тому, как Бог контекстуализировал себя в Иисусе Христе в определенное время и в определенном месте, так и вся миссия была по своей сути контекстуальной.
Контекстуальное богословие переворачивает нисходящее, элитарное понимание, согласно которому богословие предназначено только для профессионалов. Оно фокусируется на низовом уровне и включает все христианское сообщество в задачу развития богословия. Оно начинается снизу с локального, частного и конкретного, а не с более высокого уровня «пропозициональных истин».
Что приводит к связи между поместной церковью и местностью, где она находится. Систематическое богословие, как правило, не поднимает вопросы о бреши между церковью и культурой. Контекстуальное же богословие спросит: как выглядит господство Бога в этом контексте? И какова роль церкви в этом преобразовании?
Слушать, различать, видеть
Культура поместной церкви развивалась там, где церковь — это то место, куда люди приходят из близлежащей местности и издалека, чтобы принять участие в церковных мероприятиях, и практически не взаимодействуют с людьми, живущими по соседству. Это часто культура, ориентированная на церковь, плененная мышлением клиентов-потребителей господствующего рыночного менталитета.
Контекстуальное богословие признает миссию церкви быть благой вестью для живущих по соседству, особенно для тех, кто находится на обочине общества. А это значит уметь слушать – трудное упражнение для тех из нас, активистов, кто привык говорить и давать ответы. Это значит понимать, что Бог уже активно трудится в нашей местности. Нам нужно научиться различать Его скрытое присутствие и работу и содействовать в том, что Он уже делает. Это значит ожидать увидеть Иисуса в обычной, повседневной жизни, а не только в «святой» деятельности в «святых» местах.
Контекстуальное богословие — это путь к встрече с Иисусом и другими. Непросто, но не скучно.
До следующей недели,
