Мы живем в смутное время. Иногда трудно понять, кому или чему верить. Иисус предупреждал нас, что появятся лжемессии и лжепророки, которые будут творить великие знамения и чудеса, чтобы обмануть даже избранных.
Политические деятели от Америки до России, заявляющие, что они отстаивают христианские ценности и мир, но проповедующие ненависть и разделение, раскалывают семьи, церкви и общины даже далеко за пределами своих стран. Их слова и действия противоречат наибольшей заповеди любить Бога и ближнего (в том числе и врагов), ими движет самовосхваление, самообогащение, мстительность и пренебрежение к истине, правам человека, верховенству закона, свободе слова и совести.
Отрезвляюще и поучительно размышлять о том, что пережили немецкие христиане в 1930-е годы – когда в период смятения и хаоса появился сильный человек, обещавший «стабильность, достоинство и порядок».
Унижение Версальского договора после Первой мировой войны, экономический хаос и гиперинфляция депрессии, моральные и социальные потрясения в Веймарской республике и страх перед коммунистической революцией – все это подготовило немецкий народ принять спасителя, обещавшего вернуть его нации величие.
Они не думали, что в 1933 году благословляли тиранию. Они верили, что защищают веру, семью и нацию от хаоса. Обещания этого человека звучали почти библейски: единство, сила, возрождение, вера в Провидение, нравственное восстановление! Он говорил о «позитивном христианстве», о защите немецкой души от атеизма и морального разложения.
Воинствующий атеизм и революционный социализм угрожали с Востока. Многим большевизм казался проявлением Антихриста. Многие христиане приветствовали этого «сильного человека», который восстановит нацию и заставит замолчать врагов порядка. Национал-социализм был представлен как моральный оплот против коммунизма — защита «христианской цивилизации».
1930-1933 годы были отмечены надеждами и энтузиазмом. В 1932 году в лютеранской церкви образовалась пронацистская фракция, назвавшая себя Deutsche Christen («Немецкие христиане»). Они с энтузиазмом поддержали этого человека как «посланного Богом». Отвергая Ветхий Завет как «слишком еврейский» и пропагандируя «арийского Иисуса», они приняли расовую интерпретацию христианства и лозунг: «Свастика на нашей груди, крест в наших сердцах».
Страх и запугивание
В 1933-34 годах эти Deutsche Christen получили контроль над многими церквями. Страх и запугивание заставили многих священнослужителей подчиниться. Нацистская идеология крестила этническую принадлежность. Арийская раса считалась священной. Лозунг «Кровь и земля» стал их кредо.
В январе 1933 года этот «фюрер» стал канцлером. Два месяца спустя пожар в Рейхстаге дал ему повод для установления диктаторской власти. Когда позже фюрер подписал конкордат с Ватиканом, протестанты убедили себя в том, что режим по-прежнему поддерживает христианство.
В сентябре Немецкая евангелическая (лютеранская) церковь была официально «скоординирована» в нацистскую систему, а лоялист Людвиг Мюллер был назначен рейхепископом. По случаю наступления «новой эры» были проведены благодарственные богослужения. Лишь несколько одиноких голосов, включая Карла Барта и Дитриха Бонхёффера, предупреждали, что «церковь не может иметь иного «фюрера» (нем. führer, – вождь), кроме Христа».
В 1934-1936 годах в Церкви происходили расколы и несогласия. Барт составил Барменскую декларацию, принятую пасторами, выступающими против государственного контроля, которые затем образовали «Исповедническую церковь» (Bekennende Kirche): «Мы отвергаем ложное учение о том, что Церковь может признавать какую-либо иную власть, кроме власти Иисуса Христа».
В 1935 году рейхсцерковь под руководством Мюллера распалась в смятении. Фюрер стал нетерпим к церковной политике. Когда Барт отказался присягнуть на верность фюреру, его лишили боннской профессуры и выслали в Швейцарию. Мартин Нимёллер основал Чрезвычайную лигу пасторов для защиты независимости церкви.
После того как для контроля над религией было создано Министерство по делам церкви, многие начали понимать, что режим не христианский, а языческий, расистский и тоталитарный. Когда Исповедующая церковь протестовала против расистской идеологии и нарушений христианской свободы, фюрер приказал гестапо провести рейды и закрыть семинарии.
Высокая цена ученичества
Бонхёффер открыл подпольную семинарию в Финкенвальде, где готовил пасторов к «высокой цене ученичества». В то время как небольшое меньшинство христианских лидеров углубляло свое сопротивление, большинство молчало, или подчинялось.
В 1937-1938 годах Исповедующая церковь была объявлена вне закона. Гонения и страх усилились. Нимёллер был арестован и заключен в тюрьму вместе со многими другими пасторами.
А в ночь на 9 ноября 1938 года во время печально известной «Хрустальной ночи» были разграблены и уничтожены еврейские синагоги и предприятия. Этот погром был объявлен фюрером войной против евреев. Почти все церковные лидеры хранили молчание, опасаясь расправы или разделяя антисемитские взгляды. И снова Бонхёффер был одним из немногих, кто высказался, заявив, что церковь должна «не просто перевязывать жертвы, а вставить палку в само колесо».
Даже когда в сентябре 1939 года началась война, церкви поначалу сплотились вокруг войск, благословляя их и молясь о победе. Пасторы проповедовали послушание государственной власти (Римлянам 13), даже когда гонения на евреев усилились. К 1941 году, когда началось осуществление «Окончательного решения», церковь почти не выражала протеста. Воцарилось молчание. Менее одного процента активно сопротивлялись режиму, рискуя попасть в тюрьму или умереть.
После 1945 года многие церковные лидеры выразили глубокое раскаяние в своем молчании и соучастии, признав, что перепутали национализм с христианством. В немецких церквях начался долгий и болезненный процесс Vergangenheitsbewältigung («преодоления прошлого»).
К размышлению: Как бы мы отреагировали, если бы были на их месте? Находимся ли мы на их месте сегодня (как они в 1933 году)? Если да, то каков наш ответ?
На этой неделе я беседовал с Инетой Лансдаун о ее работе экскурсоводом в Музее оккупации в Риге, Латвия. После вторжения России в Украину и роста авторитаризма в Америке экспозиции этого музея стали еще более актуальными. Смотрите нашу беседу здесь.
До следующей недели,
